Владислав Жеребьев - Марланский квест [СИ]
Я никогда бы не подумал, что в черной, покрытой льдом оболочке Подольских могут жить какие-то чувства. Я ошибался. Старик был встревожен, переживал, и без того тонкие губы превратились и вовсе тонкую белую нить, а глаза, влажные как у теленка, поблескивали нездорово и жутко.
— Я вам могу пообещать очень много, Зимин. — Старик стоя, ссутулив плечи и зажимая пальцем кнопку вызова, и не обращая внимания на мои возражения, продолжал говорить. — Я понимаю, что у нас есть некоторые разногласия…
— … Некоторые?! Да я…
— И я готов признать, что ошибался в вас…
— … гляди те ка, на Вы перешел. Ну просто благодать какая-то.
— Сбирский, черт возьми, выслушайте меня! — Боль, неподдельная, звериная, какую не сыграть на сцене, не описать в романе, больно ударила по моим барабанным перепонкам, и я в удивлении замолчал. Я верил, что старик может испытывать чувства, вроде ненависти, жадности или злости, однако тут кольнуло чем-то совершенно иного рода.
— Ладно, — выдавил я нехотя, — отзовите своего башибузука, и мы по говорим.
Близилась степная ночь, а это я вам скажу, то еще развлечение. Дневная температура в жаркий день могла в этих широтах с легкостью достигнуть сорокоградусной отметки, а ночная уверенно уходила в минус. Я иногда диву давался, как в этом суровом климате может вообще что-то существовать.
Я стоял на трапе ястреба, укутавшись в походный плащ и сжимая в руке свою старую добрую трость с железным набалдашником. Вторая же рука мирно покоилась на спрятанном под плащом ТТ.
— Вы один? — Подольских нервно обернулся, и меня поразила случившаяся с ним метаморфоза. Несколько часов назад он выглядел довольным жизнью дельцом, четко знающим что он хочет от этой жизни. Теперь же он был похож на заблудившегося школьника.
— Как видите? — Я пожал плечами. — Что у вас такого срочного.
— Срочность есть, и вы же сами, Сибрский, эту срочность организовали. Давайте с самого начала. Силами Суздальского вы с задачей не справитесь. Отбросим даже тот невероятный случай, если ваш чертов брелок будет в целости и сохранности пылиться на полке в отстреленном отсеке, в королевстве. Слишком много всего поставлено на карту.
— К чему вы ведете Подольских?
— Услуга за услугу. Вы выполняете мое условие, я в свою очередь становлюсь к вашему предприятию лояльней некуда и бросаю на него все свои ресурсы, как-то связи, деньги и запасы горючего.
— Идите-ка вы, — не сдержался я. — Но понимать то надо, что если мы не сможет воплотить нашу идею в жизнь, то сдохнут все!
— Не спешите, Сбирский. — Нехотя отмахнулся старик. — Ваше стихийное бедствие на деле пока что не более чем слух, а документальные доказательства настолько невнятны, что даже самый закоренелый пессимист не стал бы их воспринимать всерьез.
— А как же данные с Ястреба? Как же вымерший город вокруг? — Не выдержал я. — Как же те же кочевники? Уже неделю сенсоры челнока не видят крупных передвижений! Неужели дикари бросили затею содрать с вас кожу и повесив носы удалились в свою пыль?
— Ну ладно, — поморщился миллиардер. — В чем-то вы все же правы…
— В чем-то? В чем-то? — От данного заявления я чуть было не задохнулся. Что-то внутри сдавило мои легкие и горло. — Вы рехнулись Подольских? — Через силу поскрипел я. Деньги совсем глаза застили? Что вам, черт возьми нужно?
Подольских помедли, и снова боязливо оглянулся.
— У меня есть две дочери, Анна и Вероника Подольских. Этих имен вы не найдете не в одних документах, не в одной хронике. Только разве что в метриках, которые хранятся на земле под большим секретом. В любых официальных хрониках они выступают под другими именами. Обе они на Марлане.
— Что за секретность такая? — Непритворно удивился я.
— Я богат Сбирский, а дочери мои своевольны. Анне сейчас тридцать, Веронике двадцать пять, и они ненавидят меня за мой образ мысли и стиль жизни. Однако на них охотятся. Каждый божий день, до момента отправки их сюда, я покрывался холодным потом от каждого звонка. Марию даже похитили один раз, но сработала моя служба безопасности и все обошлось.
— Почему бы вам не снабдить их личной охраной?
— Сначала я так и делал. — Подолских тяжело привалился к бронированному боку Ястреба. — Но это работало до определенного момента. Когда Аня и Вера были маленькими, они нисколько не возражали против компании гардов, а те большую часть времени скорее нянчили девочек, чем охраняли. Но годы шли. Менялся мир, девочки подрастали и их вкусы, предпочтения и взгляды начали меняться. Чем старше они становились, тем меньше я мог на них влиять. Отцом я был отвратительным. Их мать, моя добрая Анастасия, умерла, едва родив Веронику. Как позже оказалось, и так плачевное состояние, которое она от меня скрывало, усугубилось кесаревым и наркозом. Сгорела она быстро, как свечка, оставив мне на попечения двух маленьких детей, и я не сделал ничего лучшего, как нанять сотни нянек, заменяя покупной заботой отцовскую любовь. Я много работал, зачастую появляясь дома только чтобы упасть на кровать и забывшись в тревожном сне, встать в пять утра и вылететь куда-то в Гонконг или Лиссабон. Иногда я не бывал дома месяцами, а когда хватился, понял, что я не знаю своих детей. Они же, что самое страшное, не воспринимали меня как родителя. Бизнес погубил все дорогое мне. Я стал для них чужим человеком. Когда я опомнился, было уже поздно. Аня собиралась в Оксфорд, Вероника увлеклась рок-музыкой, и они разлетелись по миру. Неприятности не заставили себя долго ждать. Новая попытка похищения, на этот раз удачная. Спасли Аню только английские полицейские, узнавшие каким-то чудом, где находиться русская девочка.
Старик замолчал, собираясь с мыслями и наполняя легкие холодным степным воздухом.
— Я понял, что не способен их сохранить на Земле. Меня даже не деньги волновали. За жизнь любой из них я мог отдать похитителям требуемую сумму, но по статистике, похищенные, как правило не доживали до момента выкупа. Вот что для меня было страшно. Я и так потерял свою жену, а теперь мог лишиться и единственного о ней воспоминания, живых копий покойной, со вздорным характером и полным ко мне пренебрежением.
— И вы решили отправить их на Марлан? — Подтолкнул я Подольских к развязке. История его разнесчастной миллиардерской жизни, и оборзевших от папашиных денег и связей девиц, меня в тот момент мало интересовала.
— Ну не то чтобы решил. — В голосе старика мне почудилось какое-то смущение. — Я их нанял. Иначе бы они никогда не согласились. Тут они в относительной безопасности, за ними наблюдают верные наемники, а верны они ровно на тот вес золота, который я им плачу из собственного кармана.
— На Марлане? — Удивлению моему не было предела. — Вы рехнулись Подольских? На Марлане и безопасно?
— Я отлично знаю, что говорю. — Спокойно ответил мой собеседник. — Наш мир, земной, в своей тонкой оболочке цивилизованности, лоске приличия и прочей космополитной чуши есть опасный ядовитый гад, в то время как эта планета, что-то вроде медведя. Змея жалит подло, из-под коряги. Медведь же атакует только в случае нужды, и ест ровно столько, сколько сможет.
— Не нарывайся и выживешь?
— Верно.
— Но что вы от меня хотите.
— Вы лицо нейтрально, Сбирский. Если бы хотели, давно бы уже устроили какую-нибудь каверзу в мою сторону.
— Давайте расставим все точки над «i». — Не выдержал я.
— Давайте. — На удивление легко согласился Подосьских. — Вы меня ненавидите, и я это знаю.
— Вы подставили меня. — Сухо выбросил. — Из-за вас я попал в темницу и чуть было не лишился жизни.
— Вы не понимаете, о чем говорите…
— Отлично понимаю. Моя жизнь мне, видите ли, дорога. Она у меня в единственном экземпляре.
— Да бросьте вы. — Нервно отмахнулся мой бывший наниматель. — Ничего бы вашей жизни драгоценной не было. Я не душегуб. — В конце концов вас должны были помиловать на эшафоте, непосредственно перед казнью и с почетом изгнать с Марлана. На земле бы вам выплатили комиссионные, которые вам причитались, и отпустили бы на все четыре стороны.
Надо отметить что Подосьских я не поверил, однако одно то, каким уверенным тоном он это сказал, вызвало у меня непроизвольный приступ уважения. Надо же, как врет хорошо.
Но вместо этого признания, я поинтересовался.
— От меня то вы что хотите?
— Мне нужно эвакуировать их с Марлана, или хотя бы доставить на борт Ястреба. Другой броне я тут не доверяю.
— А почему вы это сами не можете сделать? Они же ваши подчиненные. Просто прикажите прибыть им по таким-то координатам. Что сложного?
— Да в том то вся и сложность. — На лице старика отразилось разочарование, однако относилось ли это к моей непонятливости, или к его семейным отношениям, я так и не понял. — Это только на бумаге девочки работаю в компании, а на деле они получили тут полную свободу. Если они узнают, что я хочу эвакуировать их, то откажутся наотрез, какие бы разумные и правильные доводы я не привел. На Аню еще можно повлиять, однако она шагу не сделает без Веры, а та, весьма сложная натура.
